– Никому не внушающий опасений мужчина вообще не может считаться мужчиной. Меня интересуют другие его качества. Что ты еще можешь добавить к сказанному?

Перси никак не мог понять, чего же хочет от него Елизавета. Почти год тому назад она потребовала и получила об этом разбойнике самый подробный отчет из всех, какие ему доводилось делать о ком-либо. За последние три года он доставил ей сведения чуть ли не о дюжине самых разных мужчин. Чем-то граф – владелец Крейгдью – привлек ее внимание. И Перси ломал голову, пытаясь угадать, чем именно мог заинтересовать королеву этот варвар. Роберт Макдаррен не пользовался влиянием при дворе короля Джеймса в Шотландии, равно как и при дворе Елизаветы в Англии. Конечно, его пиратские налеты на испанские каравеллы могли вызвать ее симпатию, Елизавета одобряла и даже поощряла тех, кто грабил корабли ее соперника Филиппа. Но Роберт Макдаррен плавал не под ее флагом.

– Ну же! – поторопила его Елизавета.

Перси постарался забыть о своей неприязни к этому графу-пирату и высказать все, что, по его мнению, заслуживало хоть малейшего упоминания:

– Он не глуп.

– Я бы сказала – умен, – поправила королева.

Он наклонил голову.

– Возможно.

– Не пытайся принизить его достоинства. За шесть месяцев он захватил четыре испанских галеона.

– Конечно, это может говорить о его способностях военачальника, но вовсе не означает, что он....

– Это блестящего ума человек, – повторила королева.

– Могу я напомнить вашему величеству, что он также захватил один из ваших кораблей?

– Что заставило его пойти на это?

– Золото.

Елизавета задумчиво посмотрела на своего советника.

– Ты весь ощетиниваешься, когда заговариваешь о нем. В чем дело? Чем-то он сильно задел тебя.

Перси поколебался немного.

– Он меня раздражает...

Королева молча ждала продолжения.

– Терпеть не могу этих необузданных горцев.

– И его в особенности?

Тут Перси прорвало.

– Сущий варвар. Он не считается ни с кем и ни с чем. Не признает никого. Не уважает ничьих обычаев, кроме своих собственных. И... слишком много смеется.

Королева удивленно приподняла брови.

– Смеется?

– Ему кажутся смешными самые неподходящие вещи... – Перси не собирался признаваться Елизавете в том, как Макдаррен издевался над загнутыми вверх носками его бордовых туфель. – Все, что не соответствует его диким привычкам и вкусам.

– Например? – Королева окинула Перси быстрым взглядом: от его бархатной шапочки, украшенной алыми перьями, белого камзола с буфами, подчеркивавшими его почти женскую полноту в бедрах, и до пурпурных штанов с украшенными серебром подвязками. И вдруг усмехнулась. – Он что, потешался над тем, как ты выглядишь?

Перси покраснел. У Елизаветы была какая-то сверхъестественная интуиция.

– Вы хотите сказать, что находите мой наряд...

– Совершенно подходящим, для данной минуты, – успокаивающе заметила королева. – Ты знаешь, что я люблю, когда мои придворные одеты нарядно. Мой двор должен быть пышным. Но такой варвар, как Макдаррен, вряд ли способен оценить костюм придворного. – Она переменила тему разговора: – Он был один, когда его схватили?

– Глава шотландского клана нигде не появляется один. По традиции его всегда сопровождает телохранитель. Нам пришлось взять в плен и его двоюродного брата Гэвина Гордона. – Перси пожал мечами. – К нашему удивлению, этот молодой человек довольно плохо справлялся со своими обязанностями. Капитан отряда сказал, что Макдаррену пришлось защищать и самого себя, и своего телохранителя. Гордона в схватке ранили.

– Но он жив?

– Потерял много крови. Но рана не смертельная. Он поправится.

– Хорошо. Он нам пригодится.

– Для чего?

– У варваров есть свои понятия о чести, о верности. Из твоего отчета нетрудно понять, что насколько глубоко Макдаррен умеет ненавидеть, настолько же сильно в нем развито чувство преданности своим людям. – Королева поднялась и поправила гофрированный воротник, украшавший ее платье. – Впрочем, скоро мы получим возможность убедиться в этом. Ты будешь сопровождать меня в Тауэр.

– Сейчас? В такое время? – Он посмотрел на нее широко раскрытыми от удивления глазами. – Ваше величество, скоро полночь.

– Тем лучше. Я не хочу, чтобы, о моей встрече с ним судили на каждом лондонском перекрестке. Прикажи подать лодку.

– Может быть, все-таки лучше отложить на завтра?

– Нет, – отрезала она. – Делай, что я сказала. Мы и без того потеряли слишком много времени из-за вашей нерасторопности.

Перси опустил глаза, чтобы скрыть негодование. Королева рассуждала как женщина и не понимала всей трудности своего поручения. Что он мог сделать? Отправиться в море на поиски этого пирата, который охотился за испанскими кораблями?

Монтгрейв глубоко вздохнул и проговорил сквозь зубы:

– Слушаюсь, ваше величество, – поклонился и, пятясь, вышел из комнаты.

Елизавета некоторое время смотрела на захлопнувшуюся дверь, потом подошла к окну и остановилась перед ним, глядя в темноту. При всей своей заносчивости и напыщенности Перси очень даже не глуп. Ведь в конце концов ему удалось совершить почти невозможное – схватить этого неуловимого Макдаррена. В какой-то момент ей даже начало казаться, что задуманный план так и останется невыполненным.

Елизавета перевела взгляд на лежащий на письменном столе указ и нахмурилась. Бумага лежала, дожидаясь ее подписи, и необходимость принять наконец решение тяжелым грузом лежала на сердце. Боже праведный, неужто нет другого выхода?

Она знала ответ.

Другого выхода не существовало. Они не оставят ее в покое.

Но прежде чем она уступит этим кровожадным пиявкам из парламента, ей надо привести в действие свой план...

Королева отвернулась от лежащего на столе указа, чувствуя, как надежда и уверенность вновь возвращаются к ней. Ей только надо выиграть предстоящее сражение с Макдарреном. Мысль об этом возбуждала ее. Судя по всему, он достойный противник. А ничто не доставляло Елизавете такого удовольствия, как возможность доказать незаурядному мужчине, насколько умнее может быть женщина.

Она отвернулась от окна и решительно направилась в гардеробную.

– Маргарет! Мой плащ!

– Это все из-за меня. – Гэвин печальным взглядом обвел тесную камеру и снова посмотрел на Роберта, который сидел на другом, таком же грубо сколоченном топчане. – Если бы не моя нерасторопность, нам удалось бы уйти...

Роберт зевнул.

– Верно. Ты никудышный телохранитель. И орудуешь мечом, как метлой.

– Мне не стоило набиваться в сопровождающие. Джок не допустил бы, чтобы тебя схватили.

– Их было намного больше, чем нас.

– Тебе не впервой отбиваться от превосходящего числа противников. Если бы меня не ранили, ты бы сумел пробиться к выходу.

– Гэвин!

–Да?

– Ты мне надоел. Как телохранитель ты никуда не годишься – с этим я согласен. Но раньше с тобой, по крайней мере, не было скучно...

– Выходит, ты меня держал за шута?

Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, братья росли вместе и, за исключением тех лет, что Роберт провел в Испании, никогда не разлучались. Их родным домом был Крейгдью, и эта общая любовь сближала их, как ничто другое.

– Хочешь пить?

– Немного, – отозвался Гэвин. На самом деле его давно мучила жажда, но он не знал, хватит ли у него сил подняться и набрать воды из кувшина, который стоял на столе в противоположном конце комнаты. Роберт и без того нянчился с ним все время их долгого пути из Эдинбурга: перевязывал, рану, смачивал и менял повязки на лбу, когда его трясла лихорадка, вытирал пот. Пора самому вставать на ноги.

– Лежи! Я сейчас принесу!

– Да нет, я сам уже могу ходить...

Роберт поднялся и, не слушая его, налил воды в кубок.

– Зачем ты согласился взять меня с собой в море вместо Джока?

– Тебе же так хотелось увидеть все своими глазами.